Вадим Кораблев собрал Бесчастных, Кирьякова, Юрана и Бородюка.
Евро в Германии пройдет без футболистов из России (уже не представит даже Гаэль Ондуа), но был период, когда они считались важной частью Бундеслиги.
В 90-е наши звезды массово открыли топ-чемпионаты Европы, и одним из главных направлений стала Германия. Чтобы узнать, каким игроки нашли новый мир (это нисколько не преувеличение), Вадим Кораблев поговорил с Владимиром Бесчастных, Сергеем Кирьяковым, Александром Бородюком и Сергеем Юраном.
Что внутри:
● «Бедные наши футболисты. На сборах уродуются, а, оказывается, можно вот так». Что поразило героев в Бундеслиге,
● «Снял огромный дом. Был щенком, ничего не понимал». Как они жили, сколько зарабатывали и чему научились,
● «Оливер Кан в хорошем смысле бешеный. Псих, который рядом с тобой». С кем и против кого играли,
● «Тренер, сегодня же Октоберфест». Рехагель улыбнулся: «Да? Тогда тренировка не утром, а вечером». Пиво, очень много пива,
● Посмотрим лучшие голы наших и узнаем: почему в Бундеслиге такой сумасшедший уровень и такая сумасшедшая атмосфера.
Как и почему наши уезжали в 90-х? У них грабили квартиры и угоняли машины, за Бородюка заплатили факсом, автобусом и, возможно, комбайном
Владимир Бесчастных, играл за «Вердер» с 1994-го по 1996-й, 19 голов в 69 матчах, тренировался у Отто Рехагеля:
«Вердер» заметил меня в четвертьфинале Кубка Кубков против «Фейеноорда». После полуфинала с «Антверпеном» Николай Петрович Старостин сказал: «Тобой интересуются в Бремене». И даже порекомендовал подписать контракт.
Я был совсем молодым [19-летним] парнем и боялся ехать за границу. На решение повлияла обстановка. У меня угнали две машины, а квартиру ограбили вооруженные бандиты, застав врасплох. В общем, согласился и подписал контракт в 1993-м – за год до отъезда уже знал, что стал игроком «Вердера».
Мечтал поиграть в Европе, но думал, что это случится попозже.
Сергей Кирьяков, с 1992-го шесть лет играл в «Карлсруэ» (потом недолго в «Гамбурге» и «Теннис Боруссии»), забил 48 голов в почти 200 матчах, рядом был Оливер Кан:
В начале 1992-го я вел переговоры с французским «Лансом», президент Мартель (запомнил его имя, потому что есть такой коньяк) приезжал в Москву. Мы обо всем договорились, но потом у них с «Динамо» что-то сорвалось [между собой].
После этого я много ездил со сборной СНГ, готовился к чемпионату Европы. Перед самым стартом позвонил агент и сообщил, что есть конкретное предложение от «Карлсруэ». Приехал и подписал контракт. За рубежом мы старались покупать кассеты с играми и тренировками ведущих лиг. И мне всегда хотелось именно в Германию: нравились атмосфера, стадионы, скорости, борьба. Бундеслига была мечтой.
Ситуация в России не основная причина перехода, но поддавливала. Мы прятали машины на территорию стадиона «Динамо», чтобы с ними ничего не случилось. Могли сжечь, угнать, разбить. В 1991-м у меня родился ребенок: хотелось, чтобы семья чувствовала себя спокойно и уверенно.
И надо понимать, что в СССР был очень сильный турнир с самобытными командами из России, Украины, Грузии и так далее. Разные школы футбола, играть очень интересно. Но после развала Союза уровень сильно упал. В Высшую лигу зашли команды из низших, и количество не совпадало с качеством. Игроки сборной настроились уезжать в ведущие чемпионаты.
Александр Бородюк, играл за «Шальке» с 1989-го по 1993-й (потом недолго за «Фрайбург» и «Ганновер»), вывел из второй Бундеслиги в первую, забил 41 гол в 134 матчах:
Было предложение из Италии, но «Шальке» сработал быстрее. «Динамо» получило за меня достаточно солидные по тем временам деньги (около миллиона евро – Спортс). А еще автобус, машины, телефон и факс. Президент «Шальке» рассказывал немецким газетам, что частью сделки стал зерноуборочный комбайн, но подтвердить я это не могу.
В Германии поражало все: не надо самим стирать бутсы и форму, нет наказаний за курение, волшебные поля и медицина
Бесчастных: В Бремене испытал культурный шок. Как будто прилетел на Луну. Предисловие. В России на любую игру все нужно было брать с собой, кроме трусов, майки и гетр – их давали. Если холодно, брал одежду под майку. Если ожидался дождь, брал запасную одежду, чтобы переодеться в перерыве. На игру приезжал с огромной сумкой.
Две пары бутс давали на год – на резинках и на шипах. За ними следишь только ты: cтираешь и чистишь сам. Ставишь на батарею и каждые 20 минут смотришь, чтобы не пересохли.
Перед первой тренировкой в «Вердере» спрашиваю: «Что брать?» – «Только расческу». – «И все?» – «Да».
Шок.
В раздевалке подходит Отто Рехагель: «После тренировки отдашь бутсы этому человеку, он их посушит и почистит». То есть как с расческой пришел, так с расческой и ушел. На базе у меня был свой тренировочный номер: там уже лежала форма, сразу дали бутсы. Потренировался в них и понял, что неудобно. Спрашиваю: «Не могу я в них. Как быть?» – «Вот другая пара» – «А с этими что делать?» – «Выброси».
Шок.
В итоге все равно играл в «адидасе», который они перешивали под «Пуму», – она была спонсором.
Рехагель спросил: куришь? Ответил, что курю. В России это была подстава. Если ловили с сигаретами – нарушение спортивного режима и наказание. Мы все боялись и прятались. А тут тренер спрашивает! Ответил честно, размышляя так: если скажу «нет», а потом буду курить, ребята подумают, что трус. Лучше штраф заплачу. В итоге Рехагель показывает место, похожее на то, где раньше курили в аэропортах: «Там у нас курят». И добавляет, что автобусе надо садиться не вперед, а назад – места для курящих.
Шок.
Отдельная тема – медицина. В России было так: приезжаешь на сборы после отпуска, начинаешь тренироваться – естественно, болят ноги. Особенно первые три дня работаешь через боль, чтобы прийти в форму. В «Вердере» в первый день массажист спрашивает: «Что, болят?» – «Ну да, сборы же. Так и должно быть». И тогда я впервые узнал, что, оказывается, можно опускать ноги в купели с холодной водой. Потом тебе делают гидромассаж – и ноги не болят. Когда на следующий день проснулся свежим, подумал: «Бедные наши футболисты. На сборах уродуются, а тут вот так».
Шок. Для мальчика, который приехал из Советского Союза.
Сергей Юран, играл за «Фортуну» (1996/97) и «Бохум» (1997/98), забил 13 голов в 47 матчах. Единственный из наших героев уехал в Бундеслигу из Европы (после «Бенфики», «Порту» и «Миллуола»):
Еще в Португалии понял, что все бывает по-другому. В «Бенфике» меня представили пяти тренерам: по физподготовке, тактике, разминке, вратарям и главному. Не понимал, что происходит. Привык, что в команде только два тренера – главный и помощник.
При этом немцы все равно удивляли. Педанты. Иногда их педантизм аж подбешивал. Все на пять баллов из пяти. Тренировочные поля – бильярдный стол. Экипировка, фармакология – мелочей не существует. Впервые узнал про обязательную витаминизацию. Витамины – например, для сердечной мышцы – давали в тюбиках или вводили капельницей. И очень жестко контролировали прием. Говорю тренеру: «Я же молодой парень, помидор съем». – «Nein! Это для восстановления. Может влиять на результат».
И в «Фортуне», и в «Бохуме» на следующий день после матча не было выходного – только после дня восстановления. Спрашиваю: «Не проще ли отдохнуть сразу после матча?» – «Нет, нужно быстрее выгнать молочную кислоту. Разминка, пробежка, баня, массаж. А потом выходной. Так быстрее восстановишься».
Я и сейчас в работе это использую, потому что на себе ощутил эффективность. Совсем другое состояние мышц.
Кирьяков: В России заезжали на сборы за два дня до матча. Бродили по базе, не знали, чем себя занять. В «Карлсруэ», если игра вечером, нас собирали утром. Если игра днем, заезжали всего на день. Оставалось много свободного времени, которое можно посвятить семье.
Первые два месяца, пока не привык, было очень много впечатлений. Когда попадаешь в такой мир, сильно хочется в нем остаться. Что еще нужно футболисту? Одна сильнейших лиг мира, великие игроки, потрясающая атмосфера, идеальные поля – мы на таких только в еврокубках играли.
После каждого матча я ждал следующего.
Бородюк: В плане профессионализма советская система была лучше. Нас собирали на базе за два-три дня, там было и питание, и медицина, и восстановление, и тренировочные поля, и анализ соперника. Все на топ-уровне. В «Шальке» же ты предоставлен сам себе. Например, там научили самостоятельно тейпировать ноги, хотя в СССР этим занимались специалисты. Во «Фрайбурге» вообще приезжали на игры из дома. Если матч начинался в три, только в двенадцать мы собирались.
В «Шальке» нам чистил бутсы специальный человек, а я привык заниматься ими сам. Таскал большую сумку, в которой лежали и бутсы, и плоскогубцы для шипов, и масло, и щитки. В раздевалке начищал бутсы маслом, и один игрок удивился: что это за волшебство? Вдруг секрет голов именно в этом?
Перед одним матчем он тоже начистил бутсы, но его заменили после первого тайма. Оказалось, дело не масле.
«Дал на BMW под 200 км/ч, хотел скорость проверить. Пришло пять штрафов». Сколько зарабатывали и как жили наши в Германии
Бородюк: Меня хотели поселить в какой-то невероятный дом – наверное, 500 квадратных метров, вокруг лес. Сильно смутился: «А нельзя квартиру в доме, где и другие люди живут?» Меценат клуба Чарли Нойман, который помогал в быту, удивился: «Посмотри, как здесь шикарно! Руководство хочет для тебя лучших условий». – «Лучше давайте что-нибудь в городе».
Тогда Нойман привез меня к дому, где находился его офис. Они с семьей жили на первом этаже, а мне предоставили четырехкомнатную квартиру на втором. Очень удобно: пять минут до стадиона. Крутой телевизор, но его система не подходила для советских кассет. А я привез два чемодана любимых фильмов, поэтому сразу купил старый видеомагнитофон, какие ходили в Восточной Германии. Иначе не смог бы пересматривать «Белое солнце пустыни», «Джентльменов удачи», «Кавказскую пленницу». В гости пришел президент клуба и увидел, что включены русские фильмы. Посмеялся, что надо учить язык. Я ответил: «Главное, чтобы на поле хорошо играл». Он согласился.
Клуб дал новенькую BMW, которая разгонялась до 290 км/ч. На большой трассе дал под 200, пришло пять штрафов. В клубе спрашивают: «Ты что хотел сделать?» – «Скорость проверить». Классная машина.
Подписал контракт на три года, а перед его окончанием меня познакомили с человеком, который занимался налогами и помогал следить за финансами. Он изучил условия и сказал, что контракт не очень хороший. Я же об этом не задумывался – в СССР мы почти все получали одинаково. Не зацикливались на деньгах, хотелось играть в футбол, что-то выиграть на большом уровне. Но после этого сказал руководству, что играю уже три года, играю хорошо и хочу новое соглашение. Пошли навстречу.
Ребята, которые уезжали позже, получали совсем другие суммы. Намного больше. Работали с агентами, которые выбивали солидные контракты.
Бесчастных: По цифрам было значительно лучше, чем в России, но мы же не знали, что половина контракта уходит на налоги. Получалось уже не так грандиозно. На руки выходило в районе 12-13 тысяч марок. Все расходы – на тебе. 3 тысячи на квартиру, около тысячи – на машину. Если перевести в доллары, оставалось около 6-7 тысяч. А в «Спартаке» тогда платили минимум 5. Еще там были премиальные, а у «Бремена» – нет.
Снял большой дорогой дом. Можно и поменьше, потому что чемпионы Германии и обладатели Кубка УЕФА жили намного скромнее, чем я. Ну, был молодым щенком и ничего не понимал.
Кирьяков: Мне платили намного больше 13 тысяч марок на руки. Про налоги все хорошо понимал, были хорошие консультанты, которые советовали легальные способы их снизить. Например, закон позволял отдавать меньше, если инвестируешь в восточную часть Германии.
Для 1992 года у меня была очень хорошая зарплата. Клуб предоставил дом, «Мерседес». Можете представить, что это такое после двухкомнатной квартиры в Москве? Такие условия помогали спокойно работать и настраиваться на матчи. Я подходил к ним грамотно. Стоял на земле, чтобы крыша не поехала. Это, кстати, часть менталитета немцев: настраиваются заработать за карьеру на всю оставшуюся жизнь. Поэтому там никто не останавливается и не успокаивается. Бьются до последнего. Еще помогали условия контракта. Чтобы получать все деньги, я должен был играть минимум 15 минут в каждом матче. Стимул не расслабляться.
В быту тоже все поражало. Полные магазины. Люди улыбаются. Везде чисто. Никто не нарушает правила дорожного движения. Культура: вежливость обязательно здороваются. Когда приехал, скромничал, но очень быстро все это схватил. Мне говорили: «Улыбайся, побольше смейся». Месяцы ушли, чтобы научиться вести себя в быту. Сказали, что нужно как можно быстрее выучить язык. Пришлось постараться: не пропускал командные мероприятия, говорил на смеси английского и немецкого, лепил все подряд, но немцам нравилось. Быстро стал своим.
Юран: В год платили полтора миллиона марок. Снимали дом под Бохумом, у меня как раз родился ребенок в первом сезоне. Рядом лесок, гуляли, дышали свежим воздухом. С ребенком налог был не 50%, а в районе 35%.
После Португалии в Германии ментально тяжело. Португалия – это плюс-минус наш Кавказ, Тбилиси. Раскованные, расслабленные. А в Германии и в футболе, и в быту все очень строго. Говоришь: «Это немножко серое». – «Nein! Белое». – «Ну сероватое». – «Nein!» Если говорят, что мероприятие в пять часов, значит, ровно в пять. Не в пять ноль одну. Ни в коем случае.
Бундеслига 90-х – это аллея суперзвезд. Кирьяков разбирает величие Кана («бешеный в хорошем смысле»), а Маттеус отрывал Юрану ноги и улыбался 😊
Юран: Больше всего запомнился Лотар Маттеус, который тогда играл в «Баварии» одного из центральных защитников. Влетел в меня, улыбается и хлопает по спине: «Сьэргэй, все нормально, это футбол».
Проходит 15 минут, снова жестко в ногу. Улыбается: «Сьэргэй, извини, все нормально». – «Слушай, да ты меня уже задолбал». – «Это футбол, Сьергэй».
Проходит пять минут – и снова жестко. И снова с улыбкой: «Это футбол». Видит, что судья может дать карточку, и идет к нему: «Все нормально, мы с Сьэргэем уже поговорили, не надо карточку».
Накатывает такая злость, но когда смотришь на его улыбку… Чуть-чуть отпускает.
Еще очень нравился Маттиас Заммер из «Дортмунда». Злой, авторитетный. С Маттеусом их объединял футбольный интеллект. Предвидели эпизоды, принимали решения до того, как к ним доходил мяч. Заранее знали, куда развить атаку.
Кирьяков: Оливер Кан тогда был в очень хорошей форме. В хорошем смысле бешеный. Псих, который рядом с тобой. Заряжал всех. Не давал спуска и перед выходом на поле, и в игре. Если в перерыве нужно кому-то дать под зад, давал под зад. Кричал, объяснял, что нужно играть лучше. Авторитет. Все его уважали.
Он очень выручал в сезоне-1993/94, когда мы дошли до полуфинала Кубка УЕФА. Даже не могу выделить отдельные навыки, потому что у него просто не было слабых мест. В каждом компоненте высочайший уровень, в том числе в игре ногами. Что еще важно – всегда подсказывал, жил игрой.
Я играл против россыпи звездных защитников: Юргена Колера, Штефана Ройтера, Томаса Хельмера, Томас Бертольда, Маркус Баббеля – чемпионы мира и Европы. Много изучал слабые стороны: скорость, под какую ногу лучше обыгрывать, на каком расстоянии. И рад, что в борьбе с такими мастерами проявлял себя. Со мной считались. Где-то и боялись: знали, что скорость – мое сильное качество, что двоих могу спокойно обыграть. Поэтому часто действовали жестко.
Помню, как с Сергеем Горлуковичем (тогда играл за «Юрдинген 05» – Спортс) возвращались с отборочного матча сборной, а через несколько дней у нас игра в Бундеслиге. Говорю:
– Ну что, опять будешь меня бить?
– Да ну что ты, мы же сейчас в одной сборной играли. Как я могу?
Вышли на матч – и он бил меня так, что мама не горюй.
Бесчастных: Из партнеров меня восхищал Марио Баслер. Тот сезон был лучшим в его карьере. Творил чудеса, в одиночку делал результат. Можете представить, что за сезон человек забил три гола прямыми ударами с угловых? И не случайно попадал, а прицельно бил. Сколько еще было штанг и перекладин, сколько вратари тащили! С левой стороны крутил так, что все боялись. Я уж не говорю про штрафные.
В 1990-м Германия выиграла чемпионат мира, из той сборной за границей играл максимум один человек. Поэтому в 1994-м и 1995-м чемпионат был сумасшедшим: Клинсманн и Маттеус – в «Баварии», Бреме – в «Кайзерслаутерне», Заммер – в «Дортмунде» и так далее. В каждой команде звезда, в верхней части таблицы – по 2-4 чемпиона мира.
Бородюк: Запомнил профессионализм молодого Йенса Леманна. Он порвал крестообразные связки, сделал операцию в Америке, а когда вернулся, попросил меня и еще одного игрока помочь с восстановлением. Мы приезжали вечером на базу и били по воротам. И это после всех его индивидуальных тренировок! Он говорил, что мечтает о сборной Германии, и всего добился: играл на чемпионатах мира и Европы, стал основным в «Арсенале».
Бесчастных тренировал Отто Рехагель. В чем его мудрость?
Бесчастных: Он очень доступно объяснял и умел подбирать футболистов. Причем достаточно возрастных – тех, кто считал, что карьера уже заканчивается. Умел их объединить. Кажется, ничего сверхъестественного, а потом анализируешь и понимаешь рецепт. Он не делал никаких собраний, не умничал – общался индивидуально. Давал частные установки под соперника, и они работали.
Подходит ко мне перед игрой и шепчет на ушко: «У них медленный правый защитник, а ты быстрый. Убегай к угловому флажку». – «А как я забивать буду?» – «Сделай лучше угловой или аут, а потом замыкай дальнюю штангу». Так и играл. На угловых наши двухметровые защитники врывались на ближнюю, чиркали вдоль ворот, а я на дальней замкнул.
Отто любил работать с грамотными и умными мужчинами, которые никогда не позволят лишнего, всегда подготовятся. Обрадовался, узнав, что я, молодой парень, женат. Считал, что семья дисциплинирует и человек серьезнее относится к работе. Жена Рехагеля очень активно участвовала в делах команды, собирала жен игроков на встречи и мероприятия.
«На тренировках битвы хлеще, чем в чемпионате». В чем секрет уровня Бундеслиги
Юран: В Англии тогда играли без средней линии: мяч доставляли вперед к штрафной или во фланг, чтобы потом закинуть в штрафную. В Португалии требовали больше контроля и разыгрывать до верного. А Бундеслига – это гибрид контроля и доставки во фланги. Главное отличие – физподготовка. На первом месте всегда физика. Тренер говорил, что как бы футболист ни был одарен технически, это сойдет на нет, если он просядет физически.
Еще одно отличие – тренировки. В Португалии не требовали, чтобы ты убивался, а в Германии – только запредельная отдача. Что-то близкое было в Англии, но все равно не в такой степени. Два примера:
1. Тренер штрафовал, если считал, что игрок не выкладывается.
2. Обязательно тренировались в щитках. Уровень борьбы доводил до стычек. Тренер объяснял: «Если здесь привыкнем играть на грани фола и вести единоборства, подготовимся к реальным игровым ситуациям. Потому что там прыгнут с двух ног. Если подготовимся, будем побеждать».
То же самое касается спринтов – их было много, все приближено к игровым условиям. Да, есть восстановительные тренировки, предыгровые, но остальные 3-4 дня в недельном цикле отработай на максимуме.
Крайне важен результат. Красивый футбол, некрасивый – не важно. Есть результат – увеличат бюджет. Потому что клубы спонсируются не государственными компаниями, а частными.
Кирьяков: Я бы не сказал, что уровень Бундеслиги сильно отличался от чемпионата СССР. Немного быстрее, борьба жестче, темп поддерживался весь матч – никто не останавливался с первой минуты до последней добавленного времени.
Пожалуй, главное: тренировки в темпе матча. Конкуренция просто огромная. Если недорабатываешь, сразу вытеснят из состава. Битвы похлеще, чем в чемпионате. Поэтому и общий уровень такой высокий. Хорошо, что я быстро это понял и перестроился.
Бесчастных: Все говорят про интенсивность, а она была выше в топ-лигах, потому что там лучше поля. Российские футболисты в 90-е играли на очень высоком уровне, но внутри нам мешало качество полей. Долгое время на это не обращали внимания, пока не появились иностранные тренеры: «Ребята, а как вы собираетесь играть на таких полях?» После этого начали что-то делать. Когда о проблеме говорили русские тренеры, им отвечали, что плохому танцору всегда кое-что мешает.
Бородюк: Уровень второй Бундеслиги – очень сильный. Сравнивая с первой, понимаю, что они практически не отличались. Во второй тоже были отличные игроки, много внимания уделялось физической подготовке, быстрый и интенсивный футбол. Но для меня после очень сильного чемпионата СССР не было новых нюансов, ничего. В Советском Союзе хоть и закрытая, но мощнейшая лига. Это отмечали и журналисты зарубежных изданий.
Ставим 📼 в магнитофон и любуемся голами: Бесчастных укладывает «Баварию», пятка «Юрана», хет-трик Кирьякова, проход Бородюка с центра поля
Бесчастных: Два матча запомнил особенно хорошо. Суперкубок с «Баварией», которую мы обыграли в Мюнхене. Я забил уже на третьей минуте.
И победу 2:0 над «Франкфуртом», который тогда был очень сильным, когда оформил дубль. Тогда по-настоящему о себе заявил.
Кирьяков: Матч с «Вердером» в третьем туре нельзя забыть. Оформил хет-трик, сделал пенальти, победили 5:2. Причем в том сезоне «Вердер» стал чемпионом.
Серьезно заявил о себе, пресса сразу подхватила.
Самый памятный гол – в ворота «Шальке» в первый же год. Разобрался с тремя-четырьмя защитниками и положил мимо вратаря.
Сумасшедший матч был против «Боруссии» в 1994-м. Мы проигрывали 0:3 к 19-й минуте и до конца первого тайма сравняли – я забил три.
По итогам сезона-1992/93 меня номинировали на «Золотой мяч», но тогда не почувствовал ничего особенного. Это сейчас понимаю, как почетно войти в топ-20 лучших игроков мира, а в Советском Союзе премия не освещалась, поэтому я толком о ней не знал.
Бородюк: Понравился гол «Кайзерслаутерну» в 1993-м, который я сделал из ничего: протащил мяч с центра поля, обыграл пятерых, в том числе Мирослава Кадлеца из сборной Чехии.
От редакции: советуем посмотреть всю подборку лучших голов Александра Бородюка в Германии. Там полно шедевров.
Но самый запоминающийся момент – как в игре с «Брауншвейгом» вратарь пробил мне живот: шла кровь, но я доиграл матч до конца. Когда зашел в раздевалку, ребята встали и зааплодировали. После этого почувствовал признание. А живот зашивал врач.
Юран: Запомнил гол «Трабзонспору» за «Бохум». Мы проиграли первый матч, в ответном нужно было делать разницу, и я забил важный мяч головой – что мне несвойственно.
От редакции: До мяча головой Юран ловко забил пяткой! Посмотрите оба гола, они идут подряд.
Стадионы Бундеслиги: почему они всегда полные и там так горячо?
Бесчастных: Когда за полтора часа до игры выходили смотреть поле, чтобы подобрать шипы, фанатская трибуна уже была забита! По контракту мы обязаны подписывать, кажется, 400 автограф-карточек и 100 мячей в месяц. Еще нам присылали открытки в конвертах: открываешь, расписываешься на карточке со своим именем и кладешь обратно в конверт, на котором уже есть обратный адрес. Дальше клубные работники их забирают и рассылают.
Кирьяков: Я не помню ни одного матча, где на трибунах бы были свободные места. Везде аншлаги. Дома сумасшедшая поддержка, не простят, если уберешь ногу или увернешься от борьбы.
Германия – футбольная страна. Там все сделано, чтобы люди ходили на матчи. Удобство, безопасность, качество игры и футболистов. Телевидение, реклама, медиа, из каждого утюга: футбол, футбол, футбол. Тогда была популярна поговорка: «Отбери у немца футбол – и страна вымрет».
Футбол в Германии – это жизнь, традиции, культура.
Юран: «Бохум» находится в округе с «Шальке», «Дортмундом» и «Кельном». Матчи внутри округа – нечто, фантастика. Я никогда не видел, чтобы город жил игрой за 3-4 дня до начала. Футбол в Германии – это фестиваль с запахом пива и сосисок.
Поздравляем, вы долистали до главы про пиво 🍺 Здесь над Юраном и Бородюком смеются, потому что они предпочитают чай и кофе
Бесчастных: Однажды перед командным походом на «Октоберфест» Рехагель объявил: «Завтра тренировка в 10:00». Ребята напомнили: «Тренер, сегодня же Октоберфест». Рехагель улыбнулся: «Да? Тогда тренировка вечером».
В Бремене есть пивной завод, который был нашим спонсором. Каждый месяц нам давали по два ящика пива. Привозили на стадион, мы грузили в багажники и увозили домой. После матчей возвращались с полным автобусом бутылок – и не возбранялось их открывать.
Юран: В Португалии накануне игры футболисты могли выпить бокал пива или вина. А в Германии после ужина (с десяти до одиннадцати вечера) мы все спускались в лобби-бар. И там ребята позволяли себе не по одному бокалу пива, а по два-три-четыре. Считалось, что это для сна. Чтобы отключить мозг и выспаться.
Я пил чай. Надо мной все смеялись. Подходит тренер: «Сергей, ты чего?» – «Да мне и чай нормально».
Бородюк: Когда перед матчами заезжали в гостиницу, в десять часов вечера всю команду собирали в баре. И каждый брал по огромному бокалу пива – наверное, литровому. Я в недоумении: «Ничего себе!» Но сам всегда заказывал только кофе. Они спрашивали: «Саша, как ты можешь на ночь пить кофе?» – «А как вы можете пить пиво?»
Ну какой алкоголь перед игрой? В «Динамо» нас за три дня до матча запирали на базе. Немцы же уверены, что пиво – это не алкоголь, а наоборот – движение. Врачи спокойно разрешают. Но для меня это абсолютно неправильно.
Однажды футболист захотел со мной выпить кофе, а потом всю ночь не спал.
Кирьяков: За день до первой игры тренер сказал собраться в лобби-баре. Когда всей команде начали разливать пиво, я вообще не понял, что это такое. У нас все было под запретом – мы воды-то не могли выпить сколько хотели. А тут сразу пиво.
Чему научила Бундеслига?
Бесчастных: В «Вердере» меня считали ребенком, у которого все впереди, а меня это бесило. Потому что ну какой я ребенок? Трехкратный чемпион России, за сборную играю. В 19 лет в «Спартаке» уже чувствовал себя состоявшимся футболистом.
Там я понял, что стоит быть сдержаннее. В первом круге травму получил основной форвард Бернд Хобш, и я выходил в основе. Забил семь, оформил дубль в Кубке УЕФА против «Фейеноорда». Потом Хобш выздоровел, и Рехагель выпускал его. Больше всего я себе нагадил, когда дал негативное интервью «Спорт-Экспрессу»: сказал, что не понимаю, почему не играю, хотя столько забил. Немцы нормально так его перевели, и Рехагель не то чтобы на меня обиделся, но холодок пробежал.
Потом пришел новый тренер и привез трех иностранцев. Столько могли играть по лимиту – я был четвертым. Начались непростые времена. Меня приглашала «Боруссия Дортмунд», договорились с руководством, что отпустят за три миллиона. Но в итоге «Вердер» ответил «Дортмунду»: не три, а шесть. Потому что конкурент. Я сильно на это обиделся и сказал, что с таким руководством играть не буду. Конечно, надо было остаться. Если бы рядом был человек, который меня успокоил…
Перейдя в испанский «Расинг», понял, какая большая разница между командами. Но ни о чем не жалею. Я тренировался, играл и общался в Германии с великими людьми. Это дорогого стоит.
Я вообще считаю, что моя карьера уникальна не тем, как я играл. А тем, с кем играл.
Юран: После Бундеслиги хотелось стремиться к тому уровню, который я увидел в Германии. Многое взял от местных тренеров. Прежде всего дисциплину. Игровую и бытовую. Только так можно добиваться результата. Хочешь – не хочешь, нравится – не нравится, но должен выполнять установки от и до.
Понравилось, что они исходят из бюджета и набора игроков. В «Бохуме» у нас не было суперфутболистов, но многое давала игровая дисциплина. Мы могли час терпеть против «Баварии», и это давало результат, мы побеждали.
Бородюк: В Германии меня научили больше общаться с прессой. Ребята свободно шли на контакт с журналистами, чувствовали себя раскрепощенно. И мне подсказали вести себя так же.
Кирьяков: Многое перенял от немецкого образа жизни. Главное – пунктуальность. Не люблю опаздывать, стараюсь всегда быть вовремя. Лучше даже сильно раньше оговоренного времени.
В своих командах игрокам постоянно говорю о важности культуры. Культуры поведения и общения.
Подписывайтесь на телеграм-канал Вадим Кораблева
Deutschland, Germany, Alemania, Niemcy – Германию как только не называют. А откуда столько вариантов?
🥨 Брецель – как крендель с тысячелетней историей стал символом Германии, который все обожают
Фото: Gettyimages.ru/Marcus Brandt, Bernd Lauter, Bongarts, Martin Rose, Tobias Heyer, Martin Rose, Anja Heinemann; AFP/ALEXANDER FEDORETS
Источник: sports.ru
